FindHistory

Брак был в ту пору едва ли не ключевым моментом демографического поведения. Нет нужды доказывать, что в условиях почти полного отсутствия внутрисемейного планирования уровень рождаемости наиболее непосредственно зависел от возрастных, правовых, социальных и иных форм регулирования брака. Рассмотрим последовательно брачные традиции, а также различные формы регламентации брака, конкурировавшие в каролингском обществе, и очертим затем реальную практику брака, уровень брачности и социальные различия в этой сфере.

Сопоставление брачных традиций, унаследованных Каролингами от предшествовавших обществ — позднеантичного и германского,— со всей ясностью обнаруживает глубокие различия между ними в самом понимании брака и семьи. Д. Херлихи, опубликовавший несколько лет назад книгу о средневековом домохозяйстве, не без оснований констатировал его несопоставимость в частности с позднеантичный.[35] Их различие — в отсутствии в древнем мире той «соизмеримости» между собой всех домохозяйств, которая была характерна для средневековья, когда их организующей ячейкой повсеместно выступала та или иная семейная общность (по мнению Д. Херлихи, малая семья). Так, lamilia, существовавшая в высших классах Рима, в которой под властью paler iamiliae объединялись подчас сотни людей, по самому принципу своей организации, пишет Д. Херлихи, не имела ничего общего с другими, существовавшими в Римской империи домохозяйственными ячейками, например с хозяйствами «низших» римских граждан («ютившихся в жалких хижинах») или же с «тайными сожительствами» римских рабов, сплошь да рядом вовсе лишенных права на домохозяйство. Несмотря на существенность этих наблюдений Д. Херлихи (не во всем, правда, подтверждающихся), они, на наш взгляд, лишь косвенно затрагивают ключевой для понимания домохозяйственной структуры того времени вопрос о своеобразии семьи и брака.[36]

Как известно, в позднем Риме было несколько видов брака. Свидетельством этому служит, в частности, многозначность самого этого понятия в позднеримском праве. Так, термин «nuptiae» в зависимости от контекста может обозначать, во-первых, «сочетание мужчины и женщины» на основе «соединения божеского и человеческого права» (т. е. некую идеализированную архаичную форму брака), во-вторых, «юридический» («законный») брак позднеримского типа (nuptiae iustae), именуемый супружеством (matrimonium) и ставящий целью рождение потомства, и, в-третьих, «неюридический» брак, заключаемый свободными людьми ради долговременного, публично признанного сожительства (consuetudinis causa).[37] Эта последняя форма прямо противопоставляется не только «блуду», но и «конкубинату» как форме внебрачной связи. Ученик Ульпиана Модестин формулирует в Дигестах статус этого варианта брака очень четко: «Сожительство со свободной женщиной ради долговременной связи (consuetudinis causa) нужно рассматривать не как конкубинат, а как брак (nuptiae)».[38] Кроме этих форм брака, в позднеримской правовой традиции признавалась и особая форма длительного полового союза свободных мужчины и женщины или же свободного человека с чужой отпущенницей — concubinatus, противопоставляемая простому «блуду» (sturpum), а также половой союз рабов — contubernium. Поучительно, что рабыня, вступившая в такой contubernium, именовалась uxor (жена), иными словами, даже половой союз рабов как бы вписывался в систему признанных (а не «тайных») форм брачных союзов.

Все это значит, что в правосознании позднего Рима моногамия отнюдь не представлялась единственно нормальной формой. И неюридический брак, и даже конкубинат не обязательно воспринимались в пейоративном ключе. По крайней мере вариант неюридического брака, описанный Модестином, выглядел в глазах современников как вполне достойный и признанный. Его никак не отождествишь с «незаконным» союзом. Таким образом, система понятий, применявшихся в позднеримское время для характеристики длительных подовых союзов, отличалась от привычной нам христианской модели качественным своеобразием. В применении к этой системе нельзя говорить не только о моногамии. но по существу и о полигамии или полигинии, так как все эти три понятия осмысливаются лишь в сопоставлении друг с другом: «моральность» или «аморальность» позднеримской семьи не могут измеряться критериями иной эпохи. Поэтому в известной реплике наследника императора Адриана (II в.) Элия Вера, адресованной законной жене: «Ясно, что я удовлетворяю свои страсти с другими: ведь понятием «жена» обозначается почет, а не удовольствие»,— нет нарочитой оскорбительности или «издевки»: просто Элий Вер исходит из представлений непривычного для нас типа.[39]

В рамках этих представлений не находилось даже слова, адекватного современному понятию «семья». Не было и такового явления. Примерно то же следовало бы сказать и о браке: привычный для нас смысл этого института лишь формировался; латинские понятия matrimonium, nuptiae, conubium могли в чем-то приближаться к нему, не совпадая, однако, по существу. Неудивительно, что заключение или расторжение брака в поздней империи (даже брака «юридического») происходило вне обычных для последующего времени рамок. Никакие официальные учреждения участия в этом не принимали: достаточно было присутствия семи свидетелей. Условием создания полового союза считалось согласие тех, кто в него вступает, и тех, «в чьей власти спи находятся».[40]

Возникновение Династии Аббасидов
Власть Омейядов пала в 000 г. вследствие восстания Абу-Муслима, поднятого в 000 г. в Мерве и распространившегося в Иране. К восстанию присоединились хариджиты и шииты. На гребне этого победоносного восстания, свергшего Омейядов (потомки лишившихся власти омейядских халифов сумели укрепиться лишь на крайнем западе, в Испании, где ими был ...

Смоленская война 1632-1634 гг.
Особенно напряженными были отношения с Польшей. Оба государства не могли быть удовлетворены результатами Деулинского перемирия 1618 г. Польский король по-прежнему рассчитывал посадить на московский престол своего сына Владислава, а правительство молодого русского царя поставило перед собой задачу возвратить Смоленск и заранее стало гото ...

Правление Ярослава Мудрого.
После смерти Владимира в 1015 г. началась усобица между сыновьями. Её начал старший в роду - приёмный сын Святополк /его отцом был Ярополок, а матерью - Рогнеда/, которого Владимир не любил. Убив братьев Бориса, Глеба и Святослава, Святополк утвердился в Киеве, получив прозвище "Окаянного". Следующий за ним по старшинству 28-л ...